Через месяц Н. вышел из штопора, поскольку алкоголиком не был, и постепенно вернулся к полноценной работе. Начал пить потихоньку, в выходные. И плакаться всем подряд, как он ее любит до сих пор, и что жизнь его кончена без неё, и просвета нет.
Но нашелся не просто настоящий, но и сообразительный друг, который и привел (ага, почти пинками) Н. ко мне.
Переживание утраты накладывалось у него на выраженную созависимость. Дело осложнялось еще и установками вроде «мужики не ходят к психологам» и «я мужик, справлюсь сам».
Начали мы с работы по утрате, разобрались с этим быстро — все же, какое-то время прошло, острота переживания снизилась. Поэтому признать и принять факт, что жена ушла, и не вернется, он смог.
Потом взялись за созависимость. Надо отдать должное Н., несмотря на дремучее отношение к психологии, глупым он не был. И работал активно, думал, анализировал, задания выполнял. Учился жить своими желаниями и интересами, поднимал самооценку, разбирался, где границы того, за что отвечает он, а за что — другие.
Как-то раз пришел и сказал: «Я ходил в ресторан, который мы с бывшей обожали». «И как?», спрашиваю я.
— Нормально, вкусно поел.
— Не тосковал?
— Да нет, с чего бы.
А это — хороший признак того, что человек вышел из созависимости. Теперь его поведение он определяет сам, а не другой человек.